-
Прошло время, и мальчик заговорил об этом снова. Они достали из шкафа костюм, который ему предстояло надеть в день конфирмации. Коричневый костюм в белую елочку, старая вещь из прочного, грубого материала, время оставило на нем свой след — глянец на коленях и локтях, свидетельствующий о бедности владельца. Воротник вытерт, как раз на него упадет взгляд священника, когда конфирмант опустится перед ним на колени, чтобы получить благословенье господне. Об этом думала мать, тщательно подшивая не по росту длинные рукава и брюки. Когда она помогала сыну надеть пиджак и он упрямо спросил, принадлежал ли костюм его отцу, самообладание, хранимое ею до той минуты, покинуло ее. Она притянула к себе сына, обеими руками погладила его испуганное лицо и рассказала ему то, о чем рассказывать не хотела,— неприкрашенную историю своей жизни. - Мать усадила мальчика рядом с собой на лавку в лачуге, которая, сколько она себя помнила, всегда была ее домом. За окном, пытаясь взлететь, била крыльями курица, которую вспугнула собака. Было обеденное время, в плите потрескивал огонь, в железном котелке закипала вода.
Солнце не грело в этот туманный апрельский день. Низко над землей носились ласточки, пронзительно кричали чайки и дикие утки. Полускрытая кустарником и деревьями, текла Эльба, спокойная, едва слышным плеском напоминающая о своей близости к дому.
